«Обычно на «Аиду» покушаются самые крупные -  «императорские» - оперные театры, выставляя на сцену массы хора, миманса, балета, а иногда и настоящих экзотических животных в знаменитом финале II акта. Но на самом деле, «Аида»  - опера о любви, верности, предательстве, страсти…  Казалось бы, первая мысль, которая должна прийти в голову режиссера, берущегося за постановку «Аиды»  - попробовать сделать все так, как написал Верди. Тем не менее, именно этого никто почему-то не делает. Мы привыкли думать, что «Аида»  -  это масштабное зрелище с эффектными декорациями и костюмами, марширующими статистами, желательно даже со слонами на сцене. И все время -  forte, forte, forte! Но если мы откроем партитуру, то увидим совсем другую картину. Больше половины оперы -  это piano и pianissimo. Мы с дирижером договорились о том, что будем соблюдать все авторские указания, чтобы «Аида» из пышного шоу вновь стала тем, чем она была задумана – интимной психологической драмой. Перед нами классический любовный треугольник: две женщины любят одного мужчину. Все остальное -  политика, война, религия, интриги -  фон, на котором разворачивается действие», - так описывает свою работу над постановкой всемирно известный режиссер Петер Штайн.

«“Аида” Петера Штайна – это один из немногих спектаклей, который действительно перевернул мою жизнь. С открытием занавеса, когда начинается волшебная музыка Верди, когда видишь декорации, то понимаешь - это НАСТОЯЩЕЕ! Настолько «до мурашек», что ясное ощущение - это СОВЕРШЕНСТВО! Лаконичная геометричность декораций, ясность цветов, в тоже время – стиль и яркость. Чистые, волшебные голоса. Исполнительница роли Аиды – Елена Гусева – восхитительна, она издает звуки, которые вынимают из тебя душу. Партии, дуэты, многоголосые партии – это настолько красиво, а в комплексе производит ошеломляющее впечатление, которое еще долго стоит перед глазами. Это настоящее искусство. И недаром этот спектакль идем в МАМТе, потому что это настолько стильный и совершенный  театр – в нем всего в меру, и все со вкусом. И все это вместе гармонизирует пространство и дает ощущение счастья и красоты, которая остается с тобой на долгое время после того, как опустился занавес», - воодушевлена «Аидой» на открытии сезона МАМТа моя коллега Светлана Юрьева.

Штайновский любовный треугольник на сцене МАМТа без слонов, лошадей, верблюдов, нефтяных вышек и тысячной массовки. Минимальными художественными средствами постановочной группе удалось показать пирамиды и храмы, подземелье и роскошные пространства египетского дворца, пейзажи с восходом и заходом солнца. Да и общая численность участников постановки впечатляла: сцена с танцами слуг в покоях Амнерис, участвовали миманс, привлекался детский хор театра, воспитанники хореографического училища имени  Лавровского. Местный хор увеличен силами Государственной концертно-театральной капеллы имени Вадима Судакова.

Для семи картин оперы подготовлено семь невероятно красивых декораций. В основу визуальной концепции положены - линия, угол, квадрат, трапеция. И контрастные цвета  -  черный, белый, золото и алый. Вместо Дворца в Мемфисе -  уходящие в небо черные стены и светящийся просвет в виде трапеции. Войско и жрецы в длинных балахонах, царские особы  - в белой тафте, с бирюзовыми оттенками.

Потрясающее взаимодействие у Штейна всех элементов -  сценография, костюмы, предметы-символы и фигурные построения людей, формируют  дополнительные векторы рисунка постановки. Декорации сделаны в модном стиле хай-тек с неоновой подсветкой и наложением различных геометрических фигур, но с историческими знаками, которые безошибочно считываются как египетские. А каждая смена декораций  -  новая совершенная конструкция, как на сцене, так и «процессе» спектакля.

Самая психологически сильная сцена -  в заключительном акте, когда страдающая Амнерис пытается спасти Радамеса от приговора жрецов. Она мечется по стерильному белому пространству лестниц и туннелей, сползает по стенам. Бесстрастные жрецы парами медленно идут вверх по лестнице, и Амнерис пытается пройти сквозь их  безостановочную шеренгу. Как будто она противится бурному течению, которое невозможно повернуть вспять, как невозможно противится року, судьбе и смерти.

Оркестр звучит по-штайноски деликатно, по-режиссерски подавая партитуру. Солисты старались обойтись без привычных в вердиевских ариях зычных фортиссимо. Елена Гусева неподражаема в образе Аиды. Голос, стать, пластика, душевность и наглядность – такова она мамтовская Аида. Держал планку и Радамес  - Нажмиддин Мавлянов: воинственен и нежен одновременно. Амнерис -  Лариса Андреева  бесподобно разыграла заключительную сцену-катастрофу. Амонасро -  Андрей Батуркин талантливо исполнил  психотип невротика, страдающего манией преследования. Величественный Фараон, справедливый и милосердный – заслуга Романа Улыбина.

Постановка «Аиды» на открытии сезона МАМТ – величественно  утонченная и невероятно  аристократичная одновременно. В общем - классика жанра, на века,  и точно – для учебника по музыкальному театру, и в наши души.

Сабадаш Владимир.

Фото – Светлана Юрьева.