Самое яркое достижение «Щегла» от режиссёра Джона Крауили («Мальчик А», «Бруклин») – это почётное звание экранизации самого нашумевшего романа 2014 года за авторством Донны Тартт, за который она была удостоена Пулитцеровской премии. Несправедливо будет сказать, что на этом все достоинства фильма иссекают – нет худа без добра, о чем тонко рассуждает оригинал и, соответственно, пытается его киноадаптация. Вот только если книгу все в один голос называют ироничным шедевром в духе работ Чарльза Диккенса, с глубокими и выразительными персонажами, контрастирующими друг с другом, выстраивая обыденную историю о трагедии глазами ребёнка таким образом, что жизнь читателя делится на «до» и «после» прочтения, то с фильмом дела обстоят менее оптимистично.

У Джона Крауили подобный эффект воссоздать не получилось от слова совсем – «Щегол» слишком неизобретателен для заядлого зрителя и откровенно затянут для простого обывателя, местами фильм не интересен, а что самое главное – претенциозен. Экранизация всем своим видом говорит о своей академической природе. Из-под руки хорошего и почитаемого режиссёра родилось мёртвое, бездушное и попросту несуразное полотно, которому слишком тесно в стандартных рамках студийного проекта, снятого аккурат к приближающемуся наградному сезону. «Щеглу» определённо не хватает двух с половиной часов для того, чтобы расправить собственные крылья в полной мере – хронометраж слишком мал, чтобы уместить в себе более восьмисот страниц оригинала.

Написанный Донной Тартт сюжет романа слишком обширен, чтобы переносить его на экран в том виде, в котором его перенёс Краули со своей командой – оригиналу больше подошли бы рамки мини-сериала. В книге, как и в её экранизации, сюжет рассказывает о мальчике по имени Тео Декер, потерявшего в тринадцать лет мать после страшного взрыва в художественной галереи. Выбравшись из-под развалин, испуганный мальчик забирает с собой картину Фабрициуса «Щегол» – живописный шедевр, ставший для героя вечным источником тревожной энергии и единственным уцелевшим осколком памяти о любимом человеке, символом прекрасного. И если в книге картина и её связь с матерью играли чуть ли не самую главную роль во всём романе, то в фильме этой самой связи попросту нет. Опять-таки, экранизации просто не хватает времени на то, чтобы перенести всё, за что миллионам читателей по всему миру так полюбился оригинал.

При этом сам фильм, а значит и его авторы, это прекрасно понимал, и дабы хоть как-то запихнуть важные сюжетные арки и события в ленту, экранизации пришлось подрезать некоторые важнейшие детали первоисточника, а что-то и вовсе вырезать целиком. А для того, чтобы зрителю не было скучно следить за происходящими событиями, кино делает всё, чтобы он не заскучал. Добивается оно этого путем местами удачных монтажных и звуковых решений, например: сцены сменяют друг друга настолько молниеносно, что зритель даже не успевает этого понять. Вот только этот приём работает далеко не всегда. «Щегол» больше раздражает своим быстрым темпом, чем развеевает скуку.

Фильм постоянно прыгает из прошлого, показывая тяжёлое детство главного героя, в настоящее, демонстрируя тяжёлую посттравматическую судьбу выжившего мальчика, и обратно, снова и снова. Вот только режиссёру не удалось найти идеальный баланс между событиями прошлого и настоящего. Переходы между ними не всегда бывают уместными, где-то они чересчур грубые, а в какие-то моменты и вовсе отсутствуют. «Щегол» не склеивается в одну общую и целостную картину, из-за чего маленький Тео в прекрасном исполнении Оакса Фигли («Пит и его дракон») и его повзрослевшая копия в лице очаровательно милого Энсела Элгорта («Малыш на драйве») воспринимается как два разных персонажа, которым суждено никогда не пересечься.

Персонажи «Щегла» – это его отдельная болезненная тема. В отличии от глубоких и прописанных книжных героев, в экранизации все действующие лица пусты, в них нет ничего, кроме давно набивших оскомину штампов. Что забавно, роман тоже во многих аспектах опирался на простоту и карикатурность образов, но в отличии от фильма, делал он это со своим очарованием, зачастую обыгрывая собственную клишированность. У Краули же все-все герои получились плоскими настолько, что его «Щегла» невольно получается сравнить с подделкой, с антикварной мебелью, к которой умелый мастер прикрутил заводские детали. Из-за этого персонажи фильма не запоминаются как личности, поскольку их и нет – есть лишь узнаваемые голливудские звёзды, играющие пустышек.

К слову об актёрах: выделить более одного человека из актёрского состава не получается даже при всём желании. Все персонажи картины будто мертвы внутри, поскольку режиссёр не сделал ничего, чтобы сама лента помогала им своей энергией реализовываться. «Щегол» напоминает подобие репетиции в красивых декорациях – подавляющее большинство актёров сухо, словно отрабатывая на камеру текст, без эмоционально, временами чрезмерно экспрессивно и попросту без самоотдачи проговаривают реплики своих героев. Во всем этом бардаке выделяется лишь Финн Вулфард («Очень странные дела», «Оно»), изменившийся для роли нетипичного для себя дерзкого подростка до неузнаваемости, переиграв своей игрой даже таких звезд, как Николь Кидман.

Более того, оправданное присутствие почти всех персонажей можно смело ставить под вопрос. По своей сути, ворох героев второго плана нужны фильму лишь для того, чтобы соответствовать первоисточнику. Самый главный промах экранизации – киношный «Щегол» лишь делает вид, что он серьёзная драма, а на деле он – пустое место. Если в книге образ матери Тео был раскрыт сполна, автор с огромной любовью прописывал её, создавая привязанность читателя к персонажам, то фильм решил просто проигнорировать подобное. За все два с половиной часа зрителю лишь вкратце расскажут о матери главного героя, да и то, лишь для схожести с оригиналом и не более. И подобную судьбу испытывают все персонажи картины, из-за чего ни к одному из них у зрителя вплоть до начала финальных титров так и не проснётся интерес.

Экранизацию можно выделить лишь с точки зрения визуальной красоты. Несмотря на общий академический стандарт операторской работы без особых заигрываний с киноязыком, «Щегол», что парадоксально, исключительно визуально всё равно бесподобен. Оно и понятно, ведь оператором фильма стал не абы кто, а сам великий Роджер Дикинс, перечисляя чьи выдающиеся работы можно устать. В «Щегле» Дикинс ничего нового для себя не изобретает, зачастую повторяя свой собственный стиль, но именно фирменный стиль именитого оператора в итоге и создаёт магическое влечение зрителя к экрану. Получается даже так: если не обращать внимание на содержание «Щегла», тогда удастся насладиться эстетической стороной фильма – самой сильной его частью.

«Щегол» – это идеальный пример неудачной экранизации с академическими амбициями на Оскар, в погоне за которым авторы упустили из внимания всё то, из-за чего оригинал в своё время наделал шуму. Картине Джона Краули даже не удаётся передать идею, мораль и посыл оригинала. Вместо этого зритель два часа вынужден наблюдать на неуместно-неуклюжие рассуждения персонажей о том, что жизнь – это всего лишь череда хороших и плохих событий, перемежающихся между собой. В силу небрежной работы с исходным книжным материалом, киношный «Щегол» роет себе могилу, открывая дорогу на полку претенциозных однотипных драм, выветривающихся из головы сразу же после выхода из зала.

Оценка: 5 из 10

«Щегол» – в прокате с 12 сентября