«Жизнь-то продолжается, ни останавливаться, ни подводить итогов пока не хочется», -  так говорит любимец миллионов и звезда театра имени Вахтангова Алексей Гуськов, недавно отметивший юбилей, но продолжающий творить на сцене и в кино с невероятным, практически юношеским,  задором.  Об этих его «творениях» и о жизни в целом беседуем с Мастером в перерывах между съемками и репетициями.

Ваша недавняя премьера в Вахтанговском – это лучшее, что я видел в последние несколько лет в театре. Как вам игралось в образе Сальери?

- Я бы уточнил, играется. Радуюсь, когда вижу приближающуюся дату следующего спектакля. По-прежнему много готовлюсь, перечитываю свои записи с репетиций. Каждый спектакль приносит что-то новое, какую-то вдруг заигравшую по-новому деталь, новую краску, новый оттенок. И дело не в том, что спектакль совсем новый и что он еще должен «обкататься», его механика должна уложиться. Он живой, он полон свежим воздухом. Именно этот кислород и дает вот эту энергию. И сейчас я говорю не только о себе, я говорю обо всех своих партнерах без исключения.

Партнерский дуэт с Виктором Добронравовым – это синергия или Учитель-Ученик?

- Ни в коем случае не учитель и не ученик, об этом было бы даже странно говорить, потому что Виктор Добронравов - давно состоявшийся, талантливейший актер с огромной актерской биографией и опытом. Дуэт именно партнерский, потому что Виктор в роли Моцарта вошел в спектакль сразу же после начала репетиций и взаимоотношения Сальери и Моцарта строились нами вместе. Не говоря уже о пластике спектакля, о дирижировании кием, о чудесных сценах Виктора с Екатериной Крамзиной в роли жены Моцарта, - это все заслуга и идеи Виктора Добронравова и режиссера спектакля Анатолия Шульева. Понятно, что основная сюжетная линия спектакля это взаимоотношения Моцарта и Сальери, двух друзей и соперников, и выстроить ее было возможно только в абсолютном единении идей и желаний с Виктором.

Легенда о том, что Сальери отравил Моцарта - с легкой руки Пушкина  давно превратилась в миф.  Что не так с «проклятьем Сальери»? И настолько это важно или неважно вовсе?

- Это очень важно, потому что Сальери вошел в массовое сознание как завистник и отравитель. Пушкин создал великое произведение, и все мы благодаря Пушкину в отравление Моцарта поверили. Но мы-то в спектакле рассказываем версию самого Сальери. Его драма была в том, что он бы единственным, кто понимал гениальность Моцарта.  Сальери мучался не от зависти к Моцарту, а от того, что Бог отвернулся от него, не дав такого же таланта. Именно поэтому Сальери считает, что Бог не выполнил свою часть сделки. И мстит он Богу, а не Моцарту.

Пресловутые «гений и злодейство» - совместимы ли они, по-вашему, и не только в искусстве, но и в жизни?

- Здесь мне сложно делать обобщения. Я думаю, что у гениев по-прежнему могут быть очень сложные характеры. Очень часто они такими и бывают. Еще Георгий Товстоногов говорил, что «настоящего режиссера характеризует злая воля и завиральные идеи».

Возможна ли сделка с Богом, хоть в каком-либо проявлении?

- Думаю, что нет. Что мы можем предложить Богу взамен? Бог «вседоволен» и ни в чем не нуждается.

А сами-то вы чему или кому завидовали в своей жизни, может в детстве или юности?

- Нет, я отношусь к тем счастливым людям, кого успехи других скорее мотивируют. Видя, что кто-то из коллег сыграл в замечательном спектакле, создал великолепный образ, я сразу начинаю хотеть новую роль для себя. Но это не зависть, это желание «объять необъятное».

Еще одна ваша вахтанговская работа – Евгений Онегин. Каково это играть #НАШЕВСЕ Александра Сергеевича Пушкина в лучшем театре страны?

- Вход в этот спектакль был для меня непростым, я должен был сделать это очень быстро, потому что театру в скором времени предстояли важные гастроли. Прежде всего, это была огромная ответственность перед театром, не только перед Пушкиным, потому что «Евгений Онегин» один из знаковых и знаменитейших  спектаклей театра Вахтангова. Может быть, покажется сейчас парадоксальным, но Пушкин именно потому, что это «наше все», не осложняет работу, а помогает ей. У Пушкина всегда будет подсказка, что делать и как. Его просто нужно внимательно читать. Я неоднократно сталкивался с этой особенностью Пушкина, в том числе, например, когда записывал аудиокнигу «Повести Белкина».  Пушкин обязательно подскажет решение, и, поверьте мне, это не актерское суеверие.

«Для каждого времени и для каждого возраста классика потому и есть классика. Есть свой Онегин. Я считаю, что это самая современная, самая совершенная постановка» - так вы говорите о вахтанговской постановке Пушкина. Какой он Евгений Онегин ХХI века?

- Я думаю, что каждый раз, когда мы начинаем работу над классическим произведением, мы, прежде всего, должны задать себе вопрос, что в этом классическом произведении интересно сегодняшнему зрителю. С чем мы к нему приходим, с какой темой? И, если эта тема найдена, если задан вопрос, соответствующий сегодняшнему времени, то зритель пойдет на спектакль. А на «Евгения Онегина» до сих пор очень сложно купить билеты, спектакль идет с огромным успехом. Я не могу ответить за зрителя, что именно он видит в этом герое Пушкина сегодня, но я часто рассказываю о том, что для меня всегда важно услышать со сцены щелканье замочков на дамских сумочках. Это тот момент, когда зрительницы достают из сумочек носовые платочки и начинают вытирать слезы на объяснении Татьяны и Онегина. 

Свой юбилей – 65 лет – на съемочной площадке. Что такое «Золотое дно» и как вам работается в новом проекте?

- Сейчас пока еще не могу давать деталей по этому проекту, работа не закончена. Могу только сказать, что проект невероятно интересный, вообще, «Амадей» и «Золотое дно» это мои лучшие подарки на день рождения. А работается хорошо, потому что у меня интересный герой, придуманный Сергеем Минаевым. Режиссер Илья Ермолов, сам с актерским образованием, поэтому прекрасно умеет работать с актерами, молодая очень профессиональная команда. И самый главный плюс - у меня великолепная партнерша Юлия Снигирь, актриса очень тонкая и точная в деталях, слышащая своего партнера.

Ваши слова: «…торжественные банкеты с вручением подарков я не люблю, да и праздновать самого себя как-то неудобно» - а самый памятный момент из детских воспоминаний о днях рождения?

- Не могу сказать. Детские воспоминания это же не только дни рождения или подарки, это счастье играть в футбол с приятелями, счастье совершить какой-то мальчишеский подвиг и, чтобы мама потом не заругала. А то, что в день рождения я лучше чувствую себя на съемках, чем на банкете, однозначно. Поздравлений было очень много, это всегда приятно, но жизнь-то продолжается, ни останавливаться, ни подводить итогов пока не хочется.

Есть такая проблема, на мой скромный взгляд, как в театре, так и в кино: «сравнивать послужные списки». Как часто у вас и с вами это происходит?

- Я не вижу в этом смысла, потому что время меняется. Сейчас и в театр, и в кино приходят молодые актеры и режиссеры. Какой смысл обсуждать с ними фильм, который я сделал пару десятилетий назад? Сегодня другое время, другая эстетика, я и сам-то свои старые фильмы иногда смотреть не хочу. Это не говорит о том, что их надо забыть, но их надо воспринимать как то, что было сделано вчера. А сегодня надо делать новое. И вот тут послужной список роли не играет.

Ваша роль в одном из последних проектов «Седьмая симфония» (сериал на т/к Россия 1) - как бы ни банально это звучало – «вершина» творчества  в кино? 

- «Седьмая Симфония» - очень важная для меня работа, как актерская, так и продюсерская. Но, думаю, что вершины в творчестве могут быть определены,  только когда карьера уже по каким-то причинам завершена. А я продолжаю работать.

Роль Папы Римского в итальянском проекте «Он святой, он человек» – это актерская судьба, «зарабатывание» денег или провидение свыше?

- Роли в таких проектах не могут быть зарабатыванием денег, потому что такие предложения могут случиться один раз в жизни, а могут не случиться вообще. На эту роль претендовали другие актеры, в том числе достаточно известные, но режиссер увидел в этой роли меня. Может быть, из-за славянских корней, может быть, потому что я смог его убедить. Мне повезло, и я окунулся в жизнь Карола Войтылы, рассказывая не о Папе Римском, а прежде всего о человеке.

25 июня вы выступаете на Закрытии  Московского джазового фестиваля вместе с оркестром Игоря Бутмана. Как вас «занесло» в джаз?

- Игоря я знаю очень давно и очень люблю его слушать. У нас есть совместный спектакль, который называется «Онегин-блюз». Я читаю там «Евгения Онегина», а Игорь вместе со своим оркестром исполняет невероятной красоты и мощи джазовые импровизации.  Поэтому джаз присутствует в моей жизни давно и я очень рад моей новой совместной работе с Игорем.

Большой симфонический оркестр под руководством Владимира Федосеев – что вас с ним связывает?

- Речь идет о цикле концертов БСО под управлением Владимира Федосеева под названием «Письма к тебе», в котором музыку сопровождает чтение документов, писем, связанных с тем или иным композитором. Первое приглашение прочесть отрывки из писем Бетховена я получил еще в 2017 году, дальше совместная работа была продолжена и продолжается по сей день. Для меня это невероятный опыт, прекрасный, потому, что я люблю и интересуюсь классической музыкой. Но это еще и честь, потому что меня впустили в свой круг музыканты высочайшего профессионального уровня, я присутствую на их репетициях. И я уже не говорю о том, что означает слушать музыку Бетховена сидя прямо рядом с оркестром. 

«Жизнь - самое ценное, что у нас есть» - расшифруйте, пожалуйста, ваши слова для наших читателей.

- Давайте я лучше воспользуюсь случаем, чтобы обратиться к вашим читателям и моим зрителям, и пожелать им счастья. Желаю всем наслаждаться каждым днем, искать в нем радость и доставлять ее другим, любить своих близких и беречь их. Вы же меня сейчас об этом спросили, правда?

Сабадаш Владимир.

Фото – Владимир Голиков.