Когда часто бываешь в театрах и смотришь спектакли разных жанров, рано или поздно наступает момент, что возникает ощущение уже увиденного и услышанного - эмоциональный градус восприятия падает, а на многие вещи начинаешь смотреть циничнее. И вроде бы ты и рад раствориться в происходящем на сцене, забыть на время спектакля обо всей окружающей действительности, но что-то мешает это сделать. В такие минуты легко поддаться самоанализу, который может разрушительно сказаться в целом на отношении к искусству Мельпомены, такому разному, масштабному и многогранному.

К счастью, есть постановки, которые способны растопить льдинки самых холодных сердец и вновь заставить поверить в силу человеческих эмоций и глубину театрального искусства даже очень искушённого зрителя.

К таким спектаклям относится «Варшавская мелодия» в Театре на Малой Бронной, поставленная режиссёром Сергеем Голомазовым по одноимённой пьесе Леонида Зорина.

Эту постановку смело можно назвать лакмусовым индикатором всех органов чувств и человеческих эмоций, который безошибочно покажет – способны ли мы любить и сострадать, верить и ждать, сочувствовать и мечтать.

Ощущения от просмотра спектакля, пожалуй, можно сравнить с задержкой дыхания, после которого совершаешь глубокий выдох, при этом чувствуя обновление и перезагрузку всех систем организма.

После третьего звонка гаснет свет и весь мир замирает: на эти три часа в нём есть только двое, Геля и Виктор, две души, заблудившиеся в обстоятельствах жизни, их судьбы, надежды, иллюзии и разочарования.

Они познакомились снежным декабрьским вечером 1946 года в консерватории. Она – полька, будущая певица. Он – московский студент. Оба только что пережили ужасы войны. Кажется, ничто не в силах помешать их чувству. Но пресловутый железный занавес упал между ними непреодолимой стеной. Сможет ли любовь преодолеть эту преграду?

История, разворачивающаяся с героями в середине далёкого и близкого 20 века, близка сегодняшнему зрителю, несмотря на то, что между нашими десятилетиями пролегает ментальная и политическая пропасть.

«Варшавская мелодия» - очень известная пьеса, её довольно часто инсценируют разные театры. В советские времена всесоюзным успехом пользовалась легендарная постановка Театра им. Вахтангова с Михаилом Ульяновым и Юлией Борисовой. Новейшая история Российского театра ознаменована потрясающей «Варшавской мелодией» с Юлией Пересильд и Даниилом Страховым.

 Спектакль скоро отметит десятилетие, премьера «Варшавской мелодии» в Театре на Малой Бронной состоялась 28 ноября 2009 года. В творческой биографии постановки - премия «Хрустальная Турандот» (Лучшая женская роль) и Премия Московского театрального фестиваля за лучшую режиссуру и лучшую женскую роль. Но главная награда «Варшавской мелодии» - это безусловная и беззаветная зрительская любовь: каждый показ спектакля проходит с неизменным аншлагом, и, чтобы на него попасть, надо заблаговременно заботиться о билетах.

Существует расхожий стереотип, что это преимущественно женская история, в центре которой героиня. Позволим себе поспорить с этой трактовкой, потому что «Варшавская мелодия» - это потрясающий дуэт Женщины и Мужчины, которые дополняют и отражают друг друга, а не ведут мифическую борьбу за лидерство.

К постановке Сергея Голомазова полностью применима известная цитата Фаины Раневской: «Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно».

И  актёры действительно проживают на сцене «Варшавскую мелодию» от первых мгновений до финальных поклонов: и самый счастливый в  жизни Гели и Виктора 46-ой, и ставший роковым 47-ой годы, и потом, два следующих десятилетия, с каждым годом вместе с опытом прожитых лет приобретая ещё больше горечи и боли,  что тогда, в юности, им не хватило смелости и сил уберечь и защитить самое светлое и главное в своей жизни.

Робость первой встречи, нежность только что зародившегося чувства, первый поцелуй, смущение, стеснение, неописуемая радость от взаимности и страх потери…Время от времени дают о себе знать воспоминания об ужасах фашизма и трагедиях, которыми изранены юные души, не ожесточившиеся и не разучившиеся любить.

Минута за минутой, встреча за встречей…

Консерватория, где состоялась судьбоносное знакомство, первое свидание на углу Герцена и Огарёва,  кино, в котором совсем не до фильма, музей, гостеприимно укрывающий от суровой декабрьской стужи, переговорный пункт, в котором зародилось мучительное чувство ревности, общежитие, где ненадолго поселилось мимолётное Счастье, ресторан в Варшаве, концертный зал в Москве…

В «Варшавской мелодии» нет ни одной фальшивой ноты или случайной детали – важно всё:  взмах руки и поворот головы, очаровательный польский акцент Гели и непосредственная наивность Витека, мудрые афоризмы Омара Хайяма и трепетные цитаты Зорина, без нравоучений и назиданий позволяющие подумать о вечности и сущности бытия,  монументальный орган, возвышающийся над сценическим пространством, и пушистый снег, парящий в воздухе…

Жизнь бежит, словно стремительный маятник, и никто не в силах повлиять на её ход. Как снежная метель и пурга, время неумолимо переворачивает страницы книги под названием Судьба. «Туфельцы» и галстук, подаренные на новый год, дивное послевкусие дурманящего вина, боль от собственного бессилия, зависимости от суровых обстоятельств спустя десять лет и неизбывная тоска по навсегда утраченным мечтам спустя двадцать… Виктор  стал успешным доктором наук, Геля – знаменитой певицей, а «хорошая певица, как известно, это не только голос».

Одна из пророческих фраз Гели: «Я просто думаю, сколько людей живут со мной в одно время. И я их никогда не узнаю. Всегда и всюду границы, границы... Границы времени, границы пространства, границы государств. Границы наших сил. Только наши надежды не имеют границ…» Но, увы, даже безграничные надежды можно утратить.

Это уникально, но на протяжении всей «Варшавской мелодии» ни в один миг не проводится параллель с другими ролями Пересильд и Страхова в театре и кино, которых просмотрено немало, ведь сценическая биография и фильмография артистов насыщена постановками и кинолентами разных жанров и направлений.

Голомазову удалось создать такой спектакль, что публика не смотрит на актёров: она живёт судьбами Гели и Виктора, словно добрый друг, переживая за них, страдая, падая, взлетая и искренне надеясь, что когда-нибудь герои обретут своё счастье друг с другом, потому что по отдельности оно невозможно.

Режиссуру Сергея Анатольевича  Голомазова в этом спектакле можно сравнить с искусно сплетённым кружевом, с затейливым узором, который невозможно повторить или охарактеризовать  – это надо видеть.

Такие спектакли можно и нужно преподавать в актёрских и режиссёрских вузах, чтобы студенты видели – как надо жить на сцене. Здесь нет эпатажа, экспериментов, режиссёрских самоутверждений и громких эго: словно соната Шопена, «Варшавская мелодия» звучит вдохновенно и возвышенно, метко резонируя в самые глубинные и потаённые уголки души и сердца.

Как в одной из финальных реплик произносит Геля: «Строго говоря, уже можно думать о смысле жизни». Впрочем, думать о нем — легче всего. Трудно иной раз его обнаруживать».

После просмотра этого спектакля многие из нас откроют в самих себе эти смыслы.

Концептуально постановка выстроена так, что на финальные поклоны Геля и Виктор выходят такими, какими мы их увидели в первой сцене – в консерватории.

Для мечтательных оптимистов и романтиков - это надежда, что спустя 20 лет, два любящих сердца всё же соединяться, чтобы хотя бы в зрелом возрасте обрести заветное счастье и гармонию.

Для реалистов этот режиссёрский ход – подаренный зрителям шанс переосмыслить свою судьбу, что-то исправить, пока не стало слишком поздно, а может быть, уберечь от каких-нибудь фатальных ошибок на извилистых лабиринтах судьбы. Молодые Геля и Витек, словно говорят нам о том, что, как бы трудно ни было, не стоит идти на поводу у обстоятельств, а следует до последнего бороться за своё счастье…

В следующий раз «Варшавская мелодия» прозвучит со сцены Театра на Малой Бронной 12 и 21 июня. Выражаем надежду, что звонкие трели неиссякаемой энергии юности и щемящие душу симфонии зрелости, которыми изобилует потрясающий спектакль, не исчезнут из репертуара легендарного театра ещё много-много лет, ведь «мы ценим правила, а любим исключения», а «счастье то, что не выясняют. Его чувствуют кожей».